Безумие Императора

Эхо призрачным покровом Крыло зал пустынных темень, Голоса беззвучным сонмом Сокрушённого дилеммой Императора Нерона, Размышлявшего в затишье, Сподвигали алчить трона, Лишь один он мог их слышать. Знает он, в порыве страсти Одному ему лишь служит Бремя высочайшей власти, Всех врагов своих он душит. Так, Британник, его шурин, Сын распутной Мессалины, Жаждой властии окутан - Пусть вкусит отравны вины. А гласа не замолкают, Все предатели известны. В мыслях тяжких завывает Шёпот проклятый из Бездны. Мать, возвысив его в царство, Может столь же скоро свергнуть. Образец она коварства - Жизни он велит померкнуть. И центурион исправно Волю кесаря исполнил. Агриппина умирала, Дерзко вызов бросив, вспомнив, Что известен сей итог был, Ей оракул не лукавил. "Пусть, - она ему ответив - убивает, лишь бы правил". Не одна она лишь мыслит Как его предать и свергнуть. Что жена его исчислит, Скоро ль будет он отвергнут? Клавдию велит он смерти Предать зверской и жестокой. Голову покажут черни, Чтоб то было всем уроком. И изменников карает Император-всевластитель. Глас безумный завывает, Песнь поёт ума губитель. Император ему вторит, Отдаёт приказ он новый. Пусть Сенека, стоик строгий, Обратится в прах загробный. И наставник его бывший Воле царской подчинился. Принял яду он, спешивши, Дух в забвенье устремился. Знает царь, решенье верно, Умертвил в себе он совесть. Бремя власти безразмерной Облеклось в безумья повесть. Сколько смысла в тех наградах, Что достоин победитель? Власти лишь едина правда - Побеждает всех правитель В состязаньях при Олимпе. Все молчат и все страшатся Возразить его гордыне, Ибо в пепел обратятся. И жена его вторая, Что во чреве сына носит, Грезит власть отнять, мечтая, Как дитя её возносит. И прикончил он Сабину, Вместе с её скверным чадом. Враг всегда ударит в спину - Если сам не станет прахом. Гневом он обуреваем И печалью безутешной. Только голосом питаем, Деспотией лишь кромешной. Наслаждаясь силой власти, Погружался он всё глубже В бездны похоти и страсти, Пресыщаясь сластолюбий. Переменчивы те нравы, Нет предела его уздам. Вскоре тёмный император Очернить решил искусство. И ему все поклонялись, Всяк восславил его лиру, Ибо люди лишь боялись, Возразив, узреть секиру. Всё согласно его планам - Вновь ликует кровопийца. Крови, славы океаном Был омыт поэт-убийца. Эхо жаждало свершений, Дикий разум заполняя, Ожидая извращений, И сидел он, размышляя, Что ему ещё запретно, Что быть может не по силам? Остаётся безответно Повелителю пол мира. И, вина смакуя сладость, Он за сценой наблюдает. Площади огнём объяты, А его лишь увлекают Свечи неугасной виды, И пожар всё разрушает. Смотрит, как величье Рима В пламени восход встречает. Лишь с остывшим его сердцем Глас безумный затихает. Жаль - артист с таким усердством, Столь великий, погибает...