Люблю смотреть, когда огонь дрова в камине лижет, те шипят и злятся. Не знаю я змеиные слова, но вижу, что намерены сражаться поленья и плюют на пламя паром. Наружу ядом выступив, смола душить огонь пытается угаром, но, вспыхнув, только силы придала, и пламя всё охватывает с жаром. Тепло струится в комнату и свет не яркий, но живой. Проснулись тени. Они, как духи те, что много лет в деревьях жили. Выйдя из поленьев, изгнанники, лишившиеся дома, пытаясь обрести себе приют, мне шепчут, (голоса их так знакомы): — Пусти на волю. Нам не место тут, в тюрьме кирпичной. Всё сильнее гомон. Сбиваю пламя, в угли раскрошив остатки догоревших головешек. Труба поёт. Огонь едва дрожит. Уходят духи: нет желанья мешкать. — До встречи, друг, весной в лесу зелёном. — До встречи, обязательно приду... Огонь мне показал язык и, словно с досады, бросил искры в темноту, нырнув, укрылся в углях раскалённых. =====

Безумно длинный день в мешке уносит солнце, как в сказке хитрый лис — за тёмные леса. Не видя деревень, бегут как марафонцы, издав протяжный свист, вдогонку поезда. Нам некуда спешить: лежим на сеновале, глядим, как на закат змеёй ползут огни. Пускай росою сныть забрызгала сандалии, восторженно блестят глаза, и мы — одни. Баюкают сверчки. Притихло мелколесье. Но как возможно спать, ведь крылья за спиной, и звёзды-светлячки зовут нас в поднебесье? Приятно помечтать под жёлтою Луной. Полночный самолёт подмаргивает хитро. По полю расстелил июнь густой туман. Прохлада не возьмёт. Стал общим тёплый свитер, объятием скрепив наивный наш роман. Недолог счастья миг. Заря скрывает звёзды, а бриз спешит слизнуть туманные слои. — Смотри! Идёт старик. Бежим, пока не поздно! — Постой же! Не забудь сандалии свои. =====

На заре в стране рогозовой стадо сельское коров пьёт рассвет из речки розовой с пенкой сизых облаков. За речною переправою стонет клевер под косой. Пахнет скошенными травами и клубникой луговой. Здесь с искрящимися глазками, притаившись средь ракит, ждёт поклёвку карпа красного детство — с удочкой сидит. =====

Снег с утра на солнце плавится. Звоном радует капель. Улыбаются красавицы (губки — сладка карамель), зазывают звонким голосом. Всем пришедшим шлют поклон. Русы косы — плотным колосом. Синий взор берёт в полон. По столбу взлетают молодцы за заветным петухом. Теребят подруги волосы, улыбаясь уголком. Выше солнце. Больше удали. Штурмом снежный городок взят, и дружескими шутками всех заводит скоморох. Смех и пляски, песнопение и катание в санях. Рады празднику весеннему, колокольчики звенят. Самовар сверкает золотом. Ароматные блины... Это русский праздник — проводы затянувшейся зимы. =====

— В этом доме в чулане тёмном, а быть может, на чердаке дремлют ведьмы, скрипят и стонут, в старом спрятавшись сундуке. По углам притаились мыши, а из валенка домовой подвывает и хрипло дышит за кирпичной печной трубой. — Хватит сказок! Пошли, Алёнка, поглядим на сундук вдвоём. Всюду кажутся вам, девчонкам, чудо-юдо и чёрт с хвостом. Если страшно, возьми Полкана. — Не боюсь я! Фонарик есть? — Есть, конечно... За дверью яма. Пол разобран. Доска и жердь. В полумраке мелькают тени. Вот и лестница на чердак. — Осторожно! Одной ступени не хватает. По шире шаг. Руку дай. Молодец! Смелее! Посмотри, сколько здесь вещей! — А в углу что такое? Змеи? — Это шланги. Да не робей! — Кто там справа стоит с косою? Я боюсь. — Там висит шинель. — За трубой кто-то страшно воет. — Это ветер пробрался в щель. Вон сундук, подойдём поближе — Я, пожалуй, останусь здесь. — Ну, как знаешь. — Алёшка, слышишь? Там внутри кто-то точно есть! — Ха, ха, ха! Ну, конечно ведьмы. Не трясись! Помоги скорей. Видишь короб, обитый медью? Не встречал я вещей старей. Скрипнув петлями, распахнулась крышка, пыли подняв клубы. Мышь летучая встрепенулась. С треском встретились наши лбы. — Ты чего, испугалась, что ли? Посмотри-ка скорей в сундук. Эти ведьмы учились в школе: банты, платья, портфель, утюг. — Туфли, беленькие чулочки... — Ну и где же теперь твой страх? — Убежал, испугался очень, так, что ветер свистел в ушах. =====