Как же с вами было тяжело, Будто каждый день живёшь в тюрьме. За решеткой и за глухой стеной, Смиренно растворяешься в вранье. Как будто цепи и ошейник на тебе, Хотя они сказали, что колье. Искусство постигаешь различать Оттенки лжи получше сомелье И столько лет как будто не живешь, Лишь существуешь, как объект, как вещь И как еда, когда на едине Свой облик раскрывает тебе клещ. Конечно же, то глаз твоих обман, Ты все придумал, ведь у них все хорошо. Возможно, что у тебя ковид. А может, с головой что-то не то. Ты ничего не сможешь в мире изменить, Вот если бы вдруг не было тебя, Тогда б она смогла, успела все, Тогда бы она точно зажила! Запомни, что ты ничего не можешь! Твой долг — носить фамильное колье И брось уже о выборе, свободе: Тебя не ждет никто, не ждут нигде! И где родился — там твой долг остаться, И подчиняться тем, кто произвел. Ты здесь для них, не для себя. Ты понял? И разговоров о себе чтоб здесь не вел.

Вот дождались: первый пошел! За стихи, за службу отчизне, За живую душу свою, За прославление ценности жизни. Больше года им не было дела До стихов неизвестной одной, Где она написала про дела И про то, как хотел он покой. Моему тоже полк был не нужен: Ни бессмертный, ни смертный, — никакой. Он не хотел убивать, не хотел умирать... Он хотел быть с семьей, быть живой! Но его уже нет, лишь остались портреты, Память холодной плиты... И без репостов деды не будут забыты, Пока о них помним мы. Не свечки на кладбище их род продолжают И не записки в церквях. И память о них не в фэйсбуке лишь в мае, Она всегда есть в наших сердцах. Он жил не затем, чтоб ты с его шел портретом, А потом его в мусор сложил. Не затем, чтобы ты постил в контакте, Лозунг «Давай повторим!» Ты сам бы хотел, чтоб с тобой было так же? Чтобы так вспоминали тебя? Чтобы постили раз в год о тебе в инстаграме, О гордости какой-то крича? И ты бы хотел, чтоб с твоим шли портретом, Когда в мире полным ходом война? Мы с тобой не знакомы. Может, ты и хотел бы, Но этого не хотела бы я.

Я много раз бывал в горячих точках И разгружал еду под канонады. Земля дрожала, колотилось сердце. Здесь выжить бы, какие уж награды? Я видел пепелища городские, Там старики и женщины, и дети — На лицах их был оттиск дикой боли. Им не забыть во век событья эти. А там, в Москве, казалось все далеким, Ненастоящим, словно в кинофильме. И вот стоял я здесь, где идет бойня, Стоял и просто чувствовал бессилье. А в первый раз я будто был на шоу: Танки, солдаты, пули боевые. И думал, глупый: «Ух ты! Вот это круто!» Кругом солдаты: лейтенанты, рядовые. Но думы мои эти вдруг прервались: Сработала над нами система ПВО, Ракеты две осыпались дождями, Я вдруг очнулся и понял: «Пронесло». И я тогда не знал, как быть, что делать. Бросать машину и бежать в поля? Иль газу дать и уезжать быстрее, Чтобы спасти и сохранить себя. А как-то мы попали в заведение — Там будто в 90-е в Москве: Играет «Руки вверх» на всю катушку, Все мысли заглушая в голове. Там на танцполе отрываются красотки. Все в платьях, все на каблуках. Вокруг сидит спецназ, чеченцы с бородами, — У всех броня и огнестрел в руках. Тогда я думал: «Вдруг что-то не поделят?» Молился Господу, чтоб спас с сохранил. Там парни в форме выпивали водку И вспоминали, кто кого похоронил. На утро я снова разгружал газели Под дрожь земли и дрожь холодных рук. Слышал, как рядом разрываются снаряды, И как летает рой ракет вокруг.

Родители учат, что есть слово «надо» И просят забыть про слово «хочу». Они учат быть скромным, не красоваться И не пробовать то, что мне по плечу. Они учат, что жить всегда было трудно, Говорят: «Хорошо только там, где нас нет». Злятся когда задаешь им вопросы, А они на него не знают ответ. Злятся, коль знают, что сами не правы, Но это они не хотят признавать. И от тебя всегда жаждут прощенья: Ведь в Библии сказано, что надо прощать. Я же все вопрошаюсь, как же так вышло, Что эта фраза у них только лишь для меня? Быть может, родителя тело безгрешно, Или так потешается, просто дразня? Вы думали, сколько уже мы болеем? В детстве «Я» говорили, они в рифму — «свинья». Или делились тем, что хотели, А они: «Перехочешь». «Не для тебя». — «Почему ты болеешь? Почему так несчастен?», — Спросят тебя через сколько-то лет. — «Почему, почему... Вы же сами сказали, Что только там хорошо, где вас попросту нет».

Когда-то ты была майором, Служила нашей родине, стране. Была и председателем профкома И отдавала всю любовь тем, кто в нужде. Ты в детский дом с желанием ходила, И радость детям ты дарила там. Судьба тебя направила в наш город И подарила нам тебя, а тебя — нам. Ты — наша ценность, Людмила, дорогая! Ты людям мила и мила нам всем. Ты каждому даешь любовь, заботу И ничего не требуешь от ближнего взамен. С тобой десятки, сотни не сравнятся! В тебе есть столько блеска, доброты! Ты тучи разгоняешь своим светом И воплощаешь гений чистой красоты! Твоих талантов столько звездных граней: И щедрость, и смирение, и труд! У блага твоего границ не видно — Там целый океан, не мелкий пруд! В твоем свету Дух светлый обитает И проливает свет на все вокруг. Не унывай и не грусти, Людмила. Мы тебя любим, наш драгоценный друг!