Дина очень любила троллейбусы. По улицам её раскинувшегося в разные стороны города они ехали ещё медленнее, чем автобусы. Но почему-то именно троллейбусы она выбирала, если был, конечно, выбор. От центра до её дома на окраине с недавних пор можно было часть пути проехать и на метро. Но она упорно садилась в троллейбус. Традиционный синий троллейбус – по-другому в её городе не раскрашивали. Даже работу когда меняла, прикидывала сначала: а на троллейбусе туда доехать можно? Именно там, в троллейбусе, её почему-то охватывало необъяснимое возбуждение. Почему – она не понимала. Нет, у Дины случались время от времени разные молодые люди. И даже не очень молодые. Постоянных отношений не было, а шалости - так называл эти встречи как раз самый великовозрастный из её кавалеров – случались. Она ж всё-таки современная девушка. Смену партнёров она называла пересадкой – ну, как с одного транспорта пересаживаешься на другой. И даже находила себе рациональное, как ей показалось, объяснение этому образу: когда долго едешь, ты уже не стоишь, а сидишь, а может, даже совсем с комфортом сидишь – у окошка; а вот после пересадки надо опять толкаться, протискиваться. И это ей напоминало сближение с новыми мужчинами: первый раз ведь никогда не бывает идеальным, это потом уже всё становится более гладко. Тот кавалер, что постарше, когда она рассказывала ему про свои отношения с троллейбусами и о том, что именно в них она чувствует подкатывающее возбуждение, над ней смеялся: - Ты, Динка – основатель нового направления. Есть такие люди – метросексуалы. Слышала? А ты троллейбусосексуал. Или троллейбусофил – так короче. - Может, мне к психологу или сексологу сходить? - А зачем? - Ну, разобраться. - В чём разобраться? Так хоть развлечение какое. А психологи – они ж только кайф тебе собьют весь. Оно тебе надо? – после этой убедительной аргументации тема себя быстро исчерпывала. Сегодня Дина просто гуляла по центральным площадям, развлекала себя легким шопингом. Был выходной день, и троллейбус, который привычно понёс её на окраину, был почти пустой. Остановка – открылась, скрипнув и сложившись подобием гармошки, дверь. Закрылась, а потом снова открылась – водитель, наверное, увидел семенящую к остановке бабулю. Снова закрылась. И Дина поняла, в чём всё дело. Двери складываются и раскладываются… Да это же её собственные ноги! Большинство партнеров именно так и складывали её в коленях – так же, как эти двери. И скрип у кровати похожий. Выходит, троллейбус напоминал Дине о её шалостях. А может, разогревал перед ними. Вот тебе и объяснение всему происходящему. Без всякого сексолога и прочих шарлатанов. Когда она в следующий раз встречалась со своим взрослым кавалером и рассказала о своём неожиданном открытии, он сначала хмыкнул: - Понимаете, мой друг. Почему именно двери троллейбуса? Это же страшно неудобно. Я бы сказал, неэстетично. Вы пробовали думать про разводные мосты в Питере? Или про то, как открывается бумажник? Как входит мужчина в раскрывающиеся двери лифта? Но Дина не так уж внимательно слушала его. Она вдруг принялась хохотать: - Кровать-то у меня тоже синяя! Может, переименовать её в синий троллейбус?

Дина очень любила троллейбусы. По улицам её раскинувшегося в разные стороны города они ехали ещё медленнее, чем автобусы. Но почему-то именно троллейбусы она выбирала, если был, конечно, выбор. От центра до её дома на окраине с недавних пор можно было часть пути проехать и на метро. Но она упорно садилась в троллейбус. Традиционный синий троллейбус – по-другому в её городе не раскрашивали. Даже работу когда меняла, прикидывала сначала: а на троллейбусе туда доехать можно? Именно там, в троллейбусе, её почему-то охватывало необъяснимое возбуждение. Почему – она не понимала. Нет, у Дины случались время от времени разные молодые люди. И даже не очень молодые. Постоянных отношений не было, а шалости - так называл эти встречи как раз самый великовозрастный из её кавалеров – случались. Она ж всё-таки современная девушка. Смену партнёров она называла пересадкой – ну, как с одного транспорта пересаживаешься на другой. И даже находила себе рациональное, как ей показалось, объяснение этому образу: когда долго едешь, ты уже не стоишь, а сидишь, а может, даже совсем с комфортом сидишь – у окошка; а вот после пересадки надо опять толкаться, протискиваться. И это ей напоминало сближение с новыми мужчинами: первый раз ведь никогда не бывает идеальным, это потом уже всё становится более гладко. Тот кавалер, что постарше, когда она рассказывала ему про свои отношения с троллейбусами и о том, что именно в них она чувствует подкатывающее возбуждение, над ней смеялся: - Ты, Динка – основатель нового направления. Есть такие люди – метросексуалы. Слышала? А ты троллейбусосексуал. Или троллейбусофил – так короче. - Может, мне к психологу или сексологу сходить? - А зачем? - Ну, разобраться. - В чём разобраться? Так хоть развлечение какое. А психологи – они ж только кайф тебе собьют весь. Оно тебе надо? – после этой убедительной аргументации тема себя быстро исчерпывала. Сегодня Дина просто гуляла по центральным площадям, развлекала себя легким шопингом. Был выходной день, и троллейбус, который привычно понёс её на окраину, был почти пустой. Остановка – открылась, скрипнув и сложившись подобием гармошки, дверь. Закрылась, а потом снова открылась – водитель, наверное, увидел семенящую к остановке бабулю. Снова закрылась. И Дина поняла, в чём всё дело. Двери складываются и раскладываются… Да это же её собственные ноги! Большинство партнеров именно так и складывали её в коленях – так же, как эти двери. И скрип у кровати похожий. Выходит, троллейбус напоминал Дине о её шалостях. А может, разогревал перед ними. Вот тебе и объяснение всему происходящему. Без всякого сексолога и прочих шарлатанов. Когда она в следующий раз встречалась со своим взрослым кавалером и рассказала о своём неожиданном открытии, он сначала хмыкнул: - Понимаете, мой друг. Почему именно двери троллейбуса? Это же страшно неудобно. Я бы сказал, неэстетично. Вы пробовали думать про разводные мосты в Питере? Или про то, как открывается бумажник? Как входит мужчина в раскрывающиеся двери лифта? Но Дина не так уж внимательно слушала его. Она вдруг принялась хохотать: - Кровать-то у меня тоже синяя! Может, переименовать её в синий троллейбус?

Его увидев, понимаешь, Сколь труден был твой жизни путь. В кипучем шуме вмиг стихаешь, Словно боясь чего спугнуть. Он смотрит в зеркало с укором, Он не страшится быть иным. Никто не назовёт позором То, что на цвет стало скупым. Нет повода грустить уныло, Что ты у жизни на крюке. Она ж его и учредила - Седой тот волос на лобке.

Его увидев, понимаешь, Сколь труден был твой жизни путь. В кипучем шуме вмиг стихаешь, Словно боясь чего спугнуть. Он смотрит в зеркало с укором, Он не страшится быть иным. Никто не назовёт позором То, что на цвет стало скупым. Нет повода грустить уныло, Что ты у жизни на крюке. Она ж его и учредила - Седой тот волос на лобке.

Тепла ты уже не ищи, Москва вся оделась в плащи. И темень всё раньше в глаза, И ты мне не скажешь: «Я за!» Я занят брюзжаньем своим, Доживши уже до седин. Но бес мне не чешет ребро, Не смотрит прищур твой хитро. В каких-то далёких краях Другие кричат тебе: «Ах!» И рад я безумно тому, Что сам не кричу никому. А дальше - наступит зима. Но это ж не повод с ума Сойти, по ступеням сбежав И пальцы дверями прижав? Мне морось умоет лицо. Порву я в сердцах письмецо И вспомню, что вспомнить боюсь, И в мыслях твоих отзовусь. 11 сентября 2023 года