Пыль. Серой пылью от прожитых лет, засыпает опять города. Быль. Где-то грянет ружейный дуплет и закатится чья-то звезда. Шаг. По ночному проспекту идут потерявшие разум в бою. Враг. Им всегда снится враг, наступающий молча в бескрайнем строю. Щит. Кто-то с ним, кто на нём. И во взглядах по разному: свет или мрак. Вид. Вид неважный. Потрёпанный песнями скорых смертей. Для вояк. Рог. Рог трубит о победах в войне и о чьих-то похоронах. Бог. Бога нам не понять. Для него всё равно кто твой друг, где твой враг. Обернись Боже, к нам, этот мир пожалей. Да прости наших старых врагов. Молодые не помнят о царстве теней. Сыновья - отголоски отцов. Посмотри-ка на нас, все с твоей стороны. Звёзды сброшены, души в пыли. Ты ведь знаешь, как было, о чём наши сны. Ты же Бог, мы лишь дети твои. Бой. Кто поёт о войне? Разве тот, что с мечом погибает в траве? Зной. Пересохло во рту у него. Он лежит на промокшем щите. Ночь. Избавляет певцов от истерзанных тел для далёких миров. Дочь. В темноте затухает звезда. Дочь небес и суровых богов. Рок. Рок летит над полями безбрежных жестоких боёв и лишь там Срок. Срок для песен и плача отмерен и, каждому воину дан. Стук. Сердце бьётся по разному ритму. В бою. Во вселенской любви. Внук. Внук за деда заплачет. У памяти песни свои. Ты ведь тоже любил... Благодатным огнём Не убий. Наши души с тобой. Ты прости нас за то, что воюя поём, А от радости плачем порой…. Не покаешься, коли не согрешишь. Если в Зло не стрелять, с кем Добро? Если ползать червём, просто не полетишь. Кто же будет? Там, в небе твоём…

Попрошу я у Бога дорог. Пусть отсыплет мне щедрой рукой, Полустанков и станций мешок. Гор тропинки и тракт полевой. Мне предложит в пути разузнать Пыль пустынь и снегов белизну. Крылья даст, чтобы с ветром летать. Даст глаза, чтобы видеть волну. Поброжу по дорожкам лесным, Похожу у истоков в полях. Коль идёшь, то всегда молодым Будешь жить в этих бешеных днях. Попрошу я у Бога дорог... Попрошу я у Бога мечту. Пусть, смеясь надо мной, даст мне дом. На горе, чтоб видать за версту Реку, степь... И раздолье кругом... Белоснежная церковь в садах. Колокольня, малиновый звон... Добрый взгляд от икон... При свечах Легче думать о чём-то своём. Позову внуков юных к себе. Буду хвастаться жизнью своей. Если есть чего вспомнить в судьбе, То и жизнь доживать веселей. Попрошу я у Бога мечту... Попрошу я у Бога любовь. Пусть найдёт меня Солнце моё. Обогреет средь вечных снегов... И разгонит в душе вороньё. Кровь моя будет долго кипеть, Под лучами неистовых глаз, А душа песней сможет взлететь... Песня только для нас... И про нас... Если любишь, то зло не придёт В мир, который любовью рождён. Вечной будет звезда, не умрёт... Каждый будет любовью спасён. Попрошу я у Бога любовь.

Ночь. Как-то вдруг, невзначай, ночь опустится тихо на землю. Сном закроет глаза, на луне нарисует лицо. Изумруд на траве, чёрным станет гранатом, да песню Я вдруг вспомню, как был босоногим простым пацаном. Смех. Руки любящей мамы, возьмут меня снова за плечи. А глаза заискрятся: “Ну здравствуй, Ванюшка. Сынок.” И отец улыбнётся, шагая с работы навстречу: “От Лисички иду. Отдала тебе рыжая, хлеба кусок.” Вкус. Я возьму этот хлеб. Странный запах, отцовской работы. Странный сон. Будто детства звонок. А в груди, как кинжал. Там, в груди, заметается жаркое-жаркое что-то. Это сердце вдруг вспомнит забытую мамину шаль. Блеск. Мишура от регалий, навешанных жизнью растает, Если ночью приснится опять этот радостный сон. Тот, где мать закрывает тебя своей старенькой шалью, А отец тянет руку к тебе, подавая “лисичкин” батон. Грусть. Не тоска, а раскаяний груз тянет старые плечи. Сколько времени я своим близким тогда недодал? Сколько хлеба не съел, забывая отца каждый вечер? Сколько радостных маминых слёз я в себя не впитал? День. Дверь сегодня открыта для них и распахнуто небо. Непременно, к ушедшим, сегодня хоть кто-то придёт. Может быть принесёт им краюху солёного хлеба И воды, вместо слёз, на могилу, в стаканчик нальёт.

Где-то там высоко, там, где звёзды целуются с небом. Где-то там далеко, где кончаются нити дорог, Кто-то выстроил дом, из холодного белого снега. Дом последний для душ. Нашей жизни земной эпилог. Неприкаянный свет одиночества, для испытаний. Или тьма вдруг запляшет, бросая обиды свои. На ладонях у Бога грехи чьих-то тайных желаний, Могут быть отраженьем разбитых душою святынь. Кем ты будешь там? Скажи. Может белым лебедем? Может вороном взлетишь? Со стальными перьями. Или ты в себе убил воина-заступника? А чужой душе родил старика-отступника? Ждал с утра мечту свою? Звёздочку заветную…. Только в лоб себе пустил пулю пистолетную? Бога полюбил душой? На его глазах ты жил. Или с Бесом за спиной ты всю жизнь грешил? Вор, поэт и хирург. Лишь один пережил твоё детство. Невозможно узнать, кто в душе твоей жизнь потерял. Ведь важнее понять, что не зря ты спасён наконец-то, А твоя доброта, это просто от злости сигнал. Между светом и тьмой. В этом царстве последних иллюзий, В окружении раньше ушедших друзей и родных, Будем вновь собирать мир, от нас, от людей, отдохнувший…. Ну и чистить себя от грехов в наших душах живых. Может сына вырастил, для людей Спасителя? Может Бога не понял, на свою беду? Или в душу запустил беса-искусителя? Да в обнимку с ним плясал. В церкви, на виду. Между небом и землёй времени немерено, Сможет кто-то разглядеть? Тьма в нас или свет? Кто же будет чистить нас до звезды серебряной? Или нас нельзя отмыть на исходе лет?

Без присмотра алмаз украдут, Без ухода засохнет роза. И любовь, раз ничья - отдадут... Продадут. А меня и не спросят. Одинокий ручей не река... А поэт? Он немного болен: У поэта в душе тоска. Он любви не нашёл на воле. Не тюрьма, но не рвётся цепь, Окружившая целый мир. Без любви я совсем ослеп. Ты мой ангел? Мой конвоир? Приходи. Пригляди за мной. Мне, без глаз твоих, свет - не свет. Обнажённой своей душой Не живу, а плыву во сне. Ошибусь ли и не пойму, Как и все, помоги мне Боже, Но любовь, будто жизнь, приму. Небом буду я потревожен. Чтобы Землю, вдруг полюбить, Надо просто подняться в небо. Я влюблюсь. Вновь, в тебя, как тогда влюблюсь. Будто раньше я в небе не был. Елене Родиной