В_начале был Огонь, и только после — Слово. Огонь, однако ж, победил. Сегодня книг здесь очень много. Для них для всех Я приготовил спички и бензин. Порядок губит книжный плес. Гай Монтэг затерялся в дебрях леса. Но механический Мой пес Ему покажет Подлинности пьесу... Из змей клубок — Тут философия, поэзия и проза, А также прочая пустая болтовня. Игрок Ты заблудившийся. Угроза: Смятение из книг лишит Тебя и Счастья, и труда. Счастливым быть — Твоя природа. И чем к Природе ближе, тем Счастливей Человек... В Огне и Вечность, и Свобода! О том Тебе, по Гераклиту, всякий бы сказал ученый грек. Я что угодно докажу Тебе через идею фолианта. Тем самым покажу Тебе Противоречие во всём. Разматывай же шланг пожарного гидранта! Затопим все противоречия Огнем! Ты ни черта так и не понял. Но Моя истинность Тебя ко Мне еще ни раз вернет!.. Огонь листы так сладко обнял, Лишь только Ты нажал на огнемёт... ...И мчится, словно в бой, По ветру снежному Прогресс — Он точно бы железный конь. Но Я, сгорая, насмехаюсь над Тобой, Ведь все, что здесь сегодня есть, — Регресс. И нет уже Меня, а только лишь — 🔥

В рассветных отблесках тумана, Где с Правдою смешалась Ложь, С небесно-синего экрана Обрушился на землю дождь. Рожь в поле напиталась влагой, И лес встряхнулся от воды. Уж Трусость обнялась с Отвагой. От капель дождевых забулькали пруды. И черви копошатся в мелких лужах. Цветы на клумбах сникли головой. А птицы в сером небе кружат. И черный кот сидит на мостовой. День к вечеру клонится быстро. Познанье увеличивает Скорбь. И небо стало лунно-чистым. И дышит свежестью в ночи немая Обь.

Прозревши будущность небес, Мы изошли из тени ночи. Мудрец тогда снискал чудес, От сна протерши свои очи. Держась за идолов остывших, В обыденности растворясь, И Разум с Гением считая за почивших, Искусством смрадным возгордясь, — Вы от Развития отвыкли, И в Деграданстве замерли. Для вас Мы — праведность реликвий, Для нас Вы — предок каменный... Вы нас же создали когда-то, Но после отупели вдруг. Сковал вас лености недуг. И снова брат, убитый братом... — И снова Библия, Круговорот. Опять История, Цикличность... Поднявши взор на небосвод, Мудрец узрит Эпизодичность.

И надобности нет гадать, что будет. Живу сегодня. И стараюсь жить по чести. Кто прав, кто виноват — история и время пусть рассудят. Мне, главное, побольше искренности и поменьше лести. Навечно в вашем сердце, — Покуда оно бьётся. Открыта в мою душу дверца, Но лишь зайдешь в неё — и она запахнется. Извечен внутренний надрыв. И неустроенность, что бунт, Зовет вперёд, толкает на прорыв. Из доброты я создал кнут, Стегаю им вам по сердцам, Пока они не Заживут!.. Взлетим же к небесам! И, может, и о нас тут песни пропоют. Я наблюдаю эту Жизнь. Но как здесь надо жить — не знаю. Но, как бы ни было, ты из последних сил держись, Все подлое в себе огнем сжигая!.. Моя задача очень уж проста: Гуманизировать всё то, чего касаюсь. Чтоб описать, в чем я раскаялся, не хватит и листа. Я проживу насыщенную Жизнь, а после в ней раскаюсь... Стих завершается простым заветом: Неясный день да сменится погожим! Зима согреется, накрывшись летом; Будь Человеком, и притом — Хорошим.

Здесь горы, снежные просторы, ветер. Огонь с дождем слились у небосвода. Для каждого у Жизни свои сети. И портится в грозе ершалаимская погода... Когда уснул ты летом, ввечеру и у открытого окна. Ну а проснулся ночью — от того, что идёт дождь; Когда весенняя пришла-таки пора, И с крыш уже капель, и в теле не от холода уж дрожь; Когда рассвет встречаешь на лугу, С туманом и росой; Когда зима бросает в окна злющую пургу, А ты ребёнком у окна стоишь, босой; Когда ребёнком ты уже распаковал подарки, Сидишь под елкой, и улыбка до ушей; Когда с ребятами вы допоздна играли в салки; Когда на мотоцикле мчишь впервые средь степных полей; Когда с собакой ты мольков гоняешь у ручья, А над деревьями закат алеет; И первая когда любовь пришла, То не до сна тебе, и на душе теплеет; Когда и первый поцелуй, Там, на скамье, в саду цветов. И к пристани причалил мертвый буй. А ночь нам дарит нежность юных снов. Когда вдруг прошибает осознанье, Что ты всем сердцем, искренне, открыл себя Любви. И спать не можешь ты, и в голове одно мечтанье; И память воскресит в тебе былые сны. Когда-нибудь все это, может быть, померкнет, И чувства развенчаются в цинизме иль в тоске. Но даже если Бог ослепнет, — Не будет же он заколочен в гробовой доске!..