Я не надеюсь уж, и не прошу, Что выпустит лесная чаща, Бегу, и свет в ночи ищу, А тьма меня все глубже тащит. Сомкнуты уже ели, Всё, спит тайга ночная, И воем страх мне стелит Неподалеку волчья стая. Дрожу и знаю: Чуют они запах – Ягнячей крови, и руна каракуль, И крадучись бесшумно словно в тапках, Меж веток мне суют оскалы статуй. И вот один вдруг из кустов взмывает, Вцепившись в шкуру – рвет меня, рычит, А я от боли так изнемогаю, И сердце в пятках все сильней стучит. И в тот момент очнувшись, с криком я, Рывком с кровати грудь подняв, Холодный пот с себя стряхая, А боль из сна зудит еще меня обняв. И после многих лет с той ночи, Бога умоляю, И думаю, Бы как от всех сберечь себя, Как не попасть бы в жизни в волчью стаю, Которая загрызла бы меня.

Вскипает пузырясь, Бурлит, и бьет ключом - Вода калечит грязь Стоградусным мечом. Да, человек придумал Как чернь в воде убить, О жизни не подумал - Ее не вскипятить.

Выдранный клок шерсти - В этом месте долго плешь блестит. Мне не больно уж поверьте, Но о боли память в голове стоит. Шкура обросла, да и окрепла И на ней уж нету новых ран. Просто портит вид ее прелестный, Этот драный, до сих пор заметный шрам!

Черкает искрами на небе Светящуюся паутину. Взлететь бы в высь, попасться мне бы - В неистовой красоты картину. Раскаты грома оглушают, Свинцовость туч дождем нависла. И радуга листом свисает Ну, а дорога вся раскисла. Мой кучер в плащике одетый, Я за явлением наблюдаю. В фамильной легенькой карете, Я строки перышком черкаю. Вот дождь окончен я пройдусь, И вдоволь надышусь озоном. После грозы жизни дивлюсь - За этим к ней я прогнан домом!

Мороз рисует акварелью – Узоры на окне ночном, А снег пушистою постелью – Ложится на ковре земном. В лесу деревья поседели, И речка вся закрылась льдом. Все звери, птицы обомлели, Зима – красавица кругом! Укутала метелью, стужей, Декабрь все же – власть ее. Хоть и несет с собой простуду, Но мне она родней всего!