Преодолев все средостения, Пространств немую пустоту, Сквозь тусклых дней коловращенье, И лет унылых череду, Ко мне, из дивного свеченья, Кометой разрезая мглу, Несётся полное горения Твоё всегдашнее "ЛЮБЛЮ", Как купидонова стрела, Блаженства райского полна, Пронзает всю насквозь меня До основания существа, Как дротик или как копье Врезается в моё нутро, Победный клич иль зов трубы, Песнь серебристая струны, Как факел, брошенный в ночи, Огонь негаснущей свечи, Иль путеводная звезда В мерцании млечного пути, Простое слово как ядро Души мне прободило дно, В нем средоточие бытия, С ним рядом блекнут все слова, С ним не страшна мне ночи мгла, Или унылых дней тоска, Пока горит эта звезда Пока зовёт меня и плачет, Твоё "ЛЮБЛЮ" издалека.

Соловей вдохновенною трелью Пел сегодня всю ночь напролёт, И казалось, что песней свирельей Он любовь свою пылко зовёт. А он пел все и пел, заливаясь, О какой-то мечте своей, Струн души потаенных касаясь, Не давая сомкнуть мне очей. Может быть, чтоб из дальнего края Прилетела подруга к нему, Так он пел, о любви все вздыхая, И качалась ветвь на ветру. Пел он, сон и тоску отгоняя, Выводя рулады в тиши, И я слушала, чутко внимая, Эту исповедь птичьей души. За его мелодичные речи Я ему благодарна была, Ведь сказал он на птичьем наречие То, что выразить я б не смогла.

"Ну, блаженные... Помнишь мираж? У них всё наоборот. Они думали, что идут пустыней, юдолью скорби, и вдруг видят, что это был сад, где бьет животворящий родник." Клайв Стейплз Льюис "Расторжение брака" Вы шли долиной плача, слез, Колка была трава, И даже ночь была без звезд, - Как смоль черным-черна. Кишели змеи под ногой И трескалась земля, Горела нимбом над главой Кровавая луна. Жгли душу зноем и тоской Мертвящие пески, Преграды плотною стеной Вставали на пути. По лезвию вы шли ножа Сквозь тысячи препон, Из ран рекою кровь текла, И вздох ваш был как стон. А искуситель вам шептал: "Бросьте надежду, вздор, Вам рай никто не обещал, Ваши затеи - сор!". Но властно с Неба голос звал Вас в светлый мир иной, И Ангел путь ваш озарял Далекою звездой. Когда же дух совсем поник, Погасли звезд огни, Пески светились, ибо в них Таились родники. И сквозь ту колкую траву, И баррикады зла, Вам чудилась как наяву, Блаженная земля. Когда ж достигли той страны, Земного рубежа, Вы оглянулись - позади Увидели луга. И там, где не было конца Пустыне, бездне слез, О, чудо! - Бьет ключом вода, Оазис свежих роз! Так оказалось, что - обман Весь мрак и скорбь земли, Он испарился как туман, Остался позади. Для тех кто, не считая ран, Зрел Радость впереди, Для всех, прошедших вражий стан С надеждою в груди.

Жизнь меня не баловала, Прямо с праздничного бала, С Петербургского двора На обочину смела. Где угрюмой немотою, И всегдашним пьяным воем, Хладно встретила меня, Захолустная дыра. В этой простенькой трущобе, Без двора и без кола, Я молила жарко Бога, Не сойти совсем с ума. Заунывно ветры выли, Мерзло ежилась земля, Мне казалось, в снежной пыли Кто-то бродит у окна. Будто женщина плутала, Тихой поступью кругом, Но меня не замечала, Обходя кругами дом, Только редко, иногда, Взгляды вскользь в окно бросала, Втайне тяжело вздыхала, И на время исчезала, Будто позабыв меня. Незнакомка в ветхом платье, С обреченностью в глазах, С скорбной мыслью о расплате, И с дырой на рукавах. Иногда ко мне стучалась, А все больше стороной, Обходила и молчала, Неся ношу за спиной, И лицо свою вуалью Старомодной прикрывала, Я кричала ей - Постой! Я догнать ее пыталась, Пригласить в свой утлый дом, Усадить, где печь пылала, Чтоб согреть перед огнем, Но она не собиралась, Вечер коротать вдвоем, Видно, ей не разрешалось, Говорить о роковом. Тихой поступью, кругами, Отвернувшись от меня, И закрыв лицо руками, По обочине все шла... По задворкам, закоулкам, По дворам и по углам, По вертлявым шатким доскам И по узеньким мосткам, Уподобившись теням, Что пугают по ночам. Это - Жизнь моя, я знаю, В рваном платье, без прикрас, С вечною тоской о Рае, И с мешками вокруг глаз.

Я устал от вдохновенья, Муза, не спеши, Ты уйми немного рвенье, Струны приглуши. Отложи до завтра лиру, Отдохнут персты, Ты души моей бескрылой Немощь пощади. Завтра же меня разбудишь Прямо на заре, И опять шептать мне будешь Песни о судьбе. Вновь слетишь на легких крыльях С горы Геликон, Вместе с златострунной лирой, Что дал Аполлон. Им внимать я стану чутко Будто бы дитя, Замутишь ты мой рассудок, Струнами звеня. Мы сплетем узор чудесный Из случайных слов, Ты подсыпешь в нашу песню Нежных лепестков. Голубых созвучий звоны, Тихий плеск волны, Все это вплетешь в канцоны, Гимны о любви. Подпевать заставишь фоном Эльфов и цветы, Вырвешь жалобные стоны Из моей груди. Грустною строкой элегий Дух мой вознесешь, Буду тешиться я в неге, В фимиамах грез. Диктовать мне будешь стансы, Надо мной шутя, Или знойные романсы, Страсти бередя. Будем мы слагать баллады Под твой камертон, Ты присядешь ко мне рядом, Задавая тон. Как Петрарке нашептала Ласковый сонет, Перед ним Лаурой встала И затмила свет. Иль как Данте ты явила Образ с юных лет Беатриче вечно милой, Шедшей за ним в след. Незнакомкой завлекла ты Блока в свою сеть, Вдохновила про закаты Песни его петь. Так и мне, со взглядом ясным, В платье из цветов, Женщиной явись прекрасной, Из других миров. Обуздай Пегаса сбруей, К солнцу воспарим, В колеснице златоструйной В мир прелестных Нимф. А сейчас позволь заснуть мне, Молча посиди, Пока Эос не разбудит Вздохами зари.