Без вести пропавшие Сыны, Ваши Мамы ждали вас, так ждали. Не вернулись вы с Великой той войны, Мамины глаза от слёз устали. Слышала я в детстве плач один. Бабушка о дяде моём пела, Как пропал на фронте старший сын, Как его обнять она хотела. Как жалела: не был он женат, Потому что не успел, был молод. Пела, как он был бы рад, Что в семье забыли слово "голод". В плаче говорила с ним, с живым. И вернуться к ней, домой, просила. И надеялась, что будет встреча с ним, Что вернёт его божественная сила. Как молилась, чтобы Бог простил Людям все грехи, что совершили. Чтобы плач её сыночка разбудил, Чтобы к мамам дети поспешили. "Если ты от раны инвалид, Без ноги, слепой иль был ты пленным, Ты не бойся, мама исцелит, Защитит", - так горько она пела. "Возвращайся, я устала ждать. Так хочу обнять тебя, мой милый". Пела песню-плач с любовью мать, Не дождавшись так исчезнувшего сына. И растаяла сама вдали, зимой, Когда небо кажется военным дымом. Где-то там, над грешною Землёй, Встретилась с родным, любимым сыном.

Во сне я в Пушкина стреляла. Об этом стыдно мне писать. Но что же делать: я стреляла. Мне не дано тот сон понять… Великий Пушкин, дивный гений Смотрел с печалью на меня. Стихи над ним, пугая тени, Кружились музыкой звеня. Я видела, как жестом плавным Пытался он меня спасти. Но я во сне считала главным До точки дело довести. И от моей руки безвольной Погибла светлая душа. Мне стало страшно, стало больно. И я проснулась чуть дыша. Не я его тогда убила. Всё это сон, и грех чужой. Но мучаясь себя винила, Что мне приснился сон такой.

Как долго-долго я взрослела, Я перестала, наконец, себя жалеть. Пусть поздно, всё-таки сумела Над суетой земною я взлететь. Я вдруг смогла увидеть Бога. Он светом озарил мой мир. Какою глупою была моя дорога, Хотя Всевышний рядом был. Я суетилась, притворялась, ныла, Считала, что неправильно живу. Несчастной сиротою сердце было, Но оказалось, не туда иду. Я думала, что где-то скоро Сумею аленький цветочек разыскать. Я верила: воспетые Высоцким горы Я рождена с триумфом покорять. Во мне тщеславие зудело. А мне казалось – Божий дар. Считала, что свирелью пела. А это шумный был базар. Как много я болтала и болтала, Я рассыпала словеса как пыль. Чужие роли я играла. Казалось, Бог меня забыл. Как трудно Человеку быть собою И слышать струны чистые свои. Настроить Жизнь не Разумом – Душою, Начать писать открытые стихи. Для этого мне нужно видеть Бога. Творец лишь – Истина одна. Он любит всех и ласково и строго. К нему дорога вечная трудна. Теперь я стала взрослым человеком. Любовь, как компас, держит верный путь. Я не боюсь: иду я с новым Веком. Меня теперь с дороги не свернуть.

Астрахани посвящается… Древний город, словно детская кроватка, Укачал меня в ночной тиши. Здесь живётся не всегда мне сладко, Но я здесь храню покой души. И от города не прячу я невзгоды. Не боюсь быть странной и смешной. Как в музее, здесь пылятся годы, Те, когда была совсем другой. Здесь жила беспечною девчонкой, Здесь купалась в Волге и любви. Детства город помнит меня звонкой И хранит мой смех в своей груди. Улицы его, как бабушкины руки, В тишине и старости лежат. С городом родным не ведаю я скуки. Кремль, башни мне о прошлом говорят. Там, где я росла ромашкой смуглой, Изменилось всё как в страшных снах. Я хожу здесь сиротой ненужной: Глыбами дома стоят в глазах. Город солнца, словно детская ладошка, Держит и не может удержать Радости мои, мои надежды… Золотым песком они летят.

Сегодня буду хохотать! Хочу услышать смех свой звонкий. Хочу ногами беззаботными болтать, И ветру смех пошлю вдогонку. Сегодня буду хохотать, Резвясь, как маленький ребёнок, И листья клёна вверх бросать, И прыгать глупо, как телёнок. Сегодня буду хохотать До слёз и даже до икоты. И смех горстями раздавать Всем тем, кому смеяться так охота. Сегодня буду хохотать, Чтоб стало шумно и прикольно. И только небо будет знать, Как мне сегодня было больно.