В тиши, где память рвёт страницы, Где тени — буквы на стене… Мне боль возвращается птицей, Что бьётся в раме при луне. Не спрашивай, зачем так пусто В том месте, где огонь был… Но время — дымчатое искусство — Рисует то, что забыть не смог бы ты. Я отпустил. Но в час ненастья, Когда так ждут родные «здравствуй», В ответ — лишь ветра пустого глас: «Отца нет. Это навсегда. Ты — один. Нас…» И боль — как нож в стекле тумана, И снова — он во мгле, как сон… А жизнь идёт. Но в сердце — рана, Где свет его — мой небосклон.

Оно стекает густым мёдом — сквозь пальцы — янтарным и вязким. Время, замедленное светом, дышит на стекло распашным. Травы, шепчущие на ты, каждый свой выдох — в росу. А за холмами уже рдеют языки спелой грозы. Но пока: — солнечный зайчик в пустом стакане, — книга, захлопнутая на полуслове, и это лето, которое каплей останется меж страниц — мёдом.

В деревне Сухоноска, где тихий вечерний звон, Где небо сливается с далью, как вечный поклон. Там домики скромные, в зелени утопают, И старые тропки о прошлом всё чаще вздыхают. Там бабушка в платье, в цветочек, сидит на крыльце, И вяжет носки, как когда-то в далёком конце. Её руки дрожат, но узоры всё так же легки, Как будто в них память о юности, свет и стихи. Там речка Узола, как зеркало, тихо течёт, И в ней отражается небо, и месяц плывёт. А дети смеются, босые, бегут по росе, Их голоса звонкие в сердце останутся все. Там время идёт неспеша, как старый трактор в поле, И каждый здесь знает, что счастье — в простой доле. Там звёзды так близко, что можно рукой достать, И в тихой молитве о жизни легко засыпать. О, Узола, ты — сердце, ты — боль и любовь, Ты — память о предках, о счастье, о вечной крови. Пусть ветер шумит в твоих ивах до утра, Ты — жизнь, ты — душа, ты — святая земля и сестра.

Опять во сне ты смеёшься у костра, Говоришь, что «всё нормально»... Но утро — и снова пустая кровать, Только письмо на подоконнике. Мы с тобой верили: «Авось пронесёт», Шуткой глушили тот страх. Ты сказал: «Если что — береги мать», А я отмахнулся: «Не чушь ли?» Вот и не чушь... Твой рюкзак у двери, Фляга, камушек с Чёрного моря... А в телефоне — последний звонок: «Ракеты...» — и вечная тишина. Я ненавижу это небо весной, Этих голубей, этот смех за стеной... Потому что мир — он на двоих был, Но жить в нём теперь — только мне. P.s:посвящается моему павшему другу...

Я иду по земле тихо-ветер, перешагивая из времени во время. Может быть, не вижу рассветов и прекрасных полночных закатов. Я не слышу, как ночь ветвится, не ловлю слова в потоках. Мне бы только — в песке забыться, между звёздами, между востоком. Пусть заря опалит берёзы, пусть туман разорвётся в реке. Я иду — и землёй, как грёзы, лишь шуршат листья на песке. Тихо-ветер… А где-то эхо — то ль есть, то ль нету уже. Только небо, широкое, тихое, дышит в такт на моей душе.